Навсегда ушедших дождь оплакивал,
А в ушах моих слышен ветра крик;
Вы ушли по той дороге, что на небо
Всех приводит в единый лишь миг
Память вечно в сердце, слезы не осушить,
Нас лишь двое отныне и навсегда.
Суждено без вас отныне нам дальше жить
Зная, что миг встречи есть, но когда?
читать дальше
Спите, мой друг, ждите меня…
В жизни моей стало меньше огня,
Розы уснут на камне для вас
Скорбью напившись из моих глаз;
Спите, мой друг, отныне молчу
В память о вас зажигая свечу,
Вы о любви моей знали всегда,
Но пришла к нам беда…
Граф Келсо был просто заворожен этими строчками, а потому не сразу понял, с чьего адреса пришел этот плач. Только когда немного схлынуло оцепенение, он проверил телекс и нашел также сопроводительную записку: данные строки прислал Кирилл Старков прямиком из Академии Терешковой, упомянув, что сложила плач Анастасия Романова, девушка его сына. Сам Алан уже отписался, что ближайшим рейсом будет на Земле, а с ним прилетят желающие поддержать обоих друзья с курса.
Джеймс снова и снова перечитывал невесомые строки, затем перевел взгляд на шаблон мраморного надгробия: «Сара Джейн Эпплстон, урожденная Черчилль, графиня Келсо»… далее шли только даты, так что поместить на памятник реквием еще вполне возможно. Единым жестом граф решил окончательно, что будет написано на могиле его жены.
Отослав сообщение, Джеймс обессиленно уселся в кресло, уронив руки.
Юная Сара Джейн была очень красива, хотя уже тогда презирала будущего мужа за то, что его род недостаточно древний, а титул купленный; но у Эпплстонов были и остались золотые прииски и пара-тройка ювелирных магазинов, ассортимент которых производился на их же заводе. Элизабет всегда была завидной невестой, но любви не нашла, а принуждать сестру граф не хотел.
Лиззи… граф стиснул зубы, хорошо понимая, что может потерять и сестру тоже. Но пока выхода он не видел, все в руках судьбы. Словно ответ на его мысли вошел дворецкий и бесцветным голосом уведомил, что пришел некий господин Филипп Бейл, настойчиво просящий его принять.
- Спасибо, Ральф, - с трудом отозвался хозяин поместья и встал, отправляясь к себе в кабинет.
Симпатичному мужчине с вьющимися каштановыми в рыжину волосами было на вид не более тридцати пяти лет, он был высок и строен, но при этом мускулист, а чистая белая кожа выдавала местного уроженца.
- Добрый день, ваше сиятельство, - мистер Бейл слишком твердо произносил согласные, - я являюсь лечащим врачом вашей сестры.
Граф на секунду перестал дышать, что не укрылось от внимательных темно-синих глаз гостя, тотчас схватившего его за запястье, дабы чувствовать пульс.
- Прошу вас, успокойтесь, она вне опасности, я пришел по другому поводу.
Джеймс пробормотал слова благодарности и аккуратно сел.
Оказалось, проблемы Лиззи только начинаются: жить она будет, но, без должного лечения, может остаться калекой (описав травмы, Бейл сравнил ее с легендарной певицей Анной Герман, как раз и пояснив перспективы лечения). Граф молча кивал, а в конце объяснения произнес:
- Сколько я буду вам должен?
Симпатичное открытое лицо на секунду приобрело брезгливо-презрительное выражение, но затем Филипп отрицательно покачал головой:
- Ни фунта.
Удивленный граф уставился на него почти в упор.
- Странно было бы именно сейчас сказать, - продолжал Бейл, - что я люблю вашу сестру, но это так – Элизабет встанет на ноги, я готов все за это отдать, но самый близкий ее человек – вы, а значит, я должен был все рассказать. Так я могу лечить ее?
Джеймс посмотрел ему в глаза.
- Дорогой доктор Бейл, если вы совершите чудо, я буду вечным вашим должником, и я не шучу.
- В таком случае, я не отойду от нее, - врач встал. – Честь имею, ваше сиятельство.
- Меня зовут Джеймс, - напомнил граф, - можно просто Джим.
- И я соболезную вашей утрате, Джим, - Филипп кивнул и вышел.
С плеч графа свалился хотя бы один камень, сейчас отчаянно захотелось только одного – увидеть сына.