Анекдоты про "Арбинаду"

Посол на «Арбинаде»
- Ваш корабль такой тихий.
- Ага, тут до вас одного застрелили, никто не слышал.

Арти:
- Господин адмирал, осторожно, лестница солидолом намазана!
- Молчи, сопляк-ляк-ляк-ляк-ляк!

Элли на экзамене:
- Ну наконец-то сдала!
Преподаватель:
- Это я сдался…

Элли – Сайбоку:
- Ты очень похож на моего третьего бойфренда.
- А сколько их было?
- Два.
Звездный Флот ввел в эксплуатацию тяжелый крейсер «Му-Му», после чего станиславцы тотчас собрали крейсер «Герасим».

-Турбуленция, турбуленция! Какая сволочь «Арбинаду» бензином заправила?!!

Пропала собака, кличка Вейдер. Нашедшего посол Станиславы похоронит бесплатно.

Пассажир «Арбинады»:
- Что будет, если мы встретим комету?
Куин:
- Комета полетит дальше.

@темы: Арбинада

---

Анекдоты про "Арбинада"

Элли ошарашенно замирает в космопорте.
- Что с вами, капитан?
- Блин, ключи от корабля дома, ключи от дома во флайере, флайер в гараже…

Пьяный Гиацинт гоняет на машине, у его друзей не выдерживает нервы, и они просят:
- Останови, мы выйдем.
- Трусы! С нами Адриан, он же ангел, он не даст разбиться!
Адриан после раздумья:
- Пожалуй, я тоже выйду…

- Итак, энсин. Вы проявили храбрость, шагнув вперед, когда капитан вызвала добровольцев?
- Да нет, просто все шагнула назад, а я не успел.

- Вы хотите служить в Звездном Флоте? А плакать в умеете?
- А где там надо плавать? В вакууме?

- Дронов!
- Я!
- Векс!
- Я!
- Анасази! Анасази!!! Где Анасази?
- Я тут…
- Ну еще бы, куда ты со звездолета денешься?

Киран звонит на Центавр.
- Мама, я скоро вернусь домой.
- Почему, милый?
- «Арбинаду» угнали.

Дежурный на «Арбинаде» видит пьяного Харпера, возвращающегося из увольнительной, и думает: «Если сознается, не буду капитану стучать». Главный инженер подходит.
- Пустишь пьяного на борт?
- Пущу.
- Мужики, заноси Тира!

Элли диктует донесение в штаб ЗФ.
- По вашему приказанию астероиды уничтожены, не осталось ничего. Передаю по буквам: Николай. Иван, Харитон, Ульяна, Яков. Повторяю – ничего.

В штабе «Арбинада» значится как образцовый корабль с прекрасной дисциплиной, поэтому на борт поднимается адмирал с благодарностью, но на корабле жарко, и он расстегнул воротник.
- Капитан Куин, вы и ваша команда награждены благодарностью штаба ЗФ.
- Спасибо, товарищ адмирал… застегнись!
- Что?
- Застег-нись!
Адъютант на ухо адмиралу:
- Сэр, застегнитесь, пожалуйста, она три раза не повторяет…

Энсин-грузин пишет домой: «Папа, продай мой мотоцикл, купи черного хряка и назови его Тир Анасази. Приеду – зарежу!»

Звонок в вытрезвитель.
- Анасази не поступал?
- Нет.
- И не поступит - сегодня на борту пью.

Проблемы Земли: внизу власть тьмы, наверху – тьма власти.

- Вы – член экипажа «Арбинады»?
- Нет, я ее мозг.

@темы: Арбинада

---

Бальные платья

На Барраяре

На Земле

На "Вавилоне 5"

@темы: картинки, Странники, Элли Куин

---

Для изучения

АБС. О СОВЕТСКОЙ ФАНТАСТИКЕ

Целью настоящей статьи является попытка выяснить отношения. Мы попытаемся разобраться, как относятся к фантастике читатели, издатели и официальные критики. Но прежде следует установить некоторые основные положения относительно сущности научной фантастики, ее места в общем потоке художественной литературы, ее тематики, ее роли и сферы ответственности. При этом мы постараемся избежать проторенного пути. Как правило, к сожалению, авторы критической литературы, объявив научную фантастику частью большой литературы, сопровождают эту декларацию оговорками, которые не только не подтверждают их исходную мысль, но напротив, возможно помимо воли, целиком опровергают ее.

Начнем с определения.

I. ОПРЕДЕЛЕНИЕ.

В искусстве бывает трудно дать строгое видовое определение. Многочисленные попытки энтузиастов теоретически отграничить научную фантастику от других видов литературы тоже не привели к сколько-нибудь определенным результатам. Правда, каждый нормальный человек интуитивно улавливает жанровую разницу между, скажем, «Искателями» Гранина и «Черными звездами» Савченко и между «Меканикусом» Полещука и сказкой о царевиче и сером волке. В общем, всякое определение выражает идейные позиции автора этого определения. Мы могли бы определить научную фантастику по БСЭ: литература о фантастических достижениях науки будущего. Но наша идейная позиция заключается как раз в том, что фантастика должна быть полноправной частью большой литературы. Поэтому мы определяем научную фантастику следующим образом:

ФАНТАСТИКА ЕСТЬ ЛИТЕРАТУРА О ЧЕЛОВЕКЕ В НЕОБЫЧАЙНЫХ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ЧИТАТЕЛЯ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, ПРИЧЕМ НЕОБЫЧАЙНОСТЬ ДОСТИГАЕТСЯ ЛИБО ЭКСТРАПОЛЯЦИЕЙ НОВЕЙШИХ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКИХ ИДЕЙ ДО ИХ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ, ЛИБО ОТРАЖЕНИЕМ В ОБРАЗАХ РАЗНОГО РОДА ФИЛОСОФСКИХ, ПОЛИТИЧЕСКИХ И МОРАЛЬНЫХ АБСТРАКЦИЙ, ЛИБО ВВЕДЕНИЕМ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОГО ЭЛЕМЕНТА.

Сразу же оговоримся. Во-первых, необычайность обстоятельств есть понятие субъективно-историческое. Летчикам-космонавтам уже не покажутся необычайными описания условий невесомости, так же как командиру «Северянки» возможно странны неумеренные восторги профессора Аронакса, попавшего на борт «Наутилуса». Такое понимание необычайности является, между прочим, залогом того, что фантастике суждено бесконечно развиваться вместе с читателем.

Во-вторых, наше определение отражает крайнюю неудачность, с нашей точки зрения, самого термина «научная фантастика». Этот термин необычайно сужает сферу ответственности жанра и вызывает массу кривотолков и недоразумений у писателей, у читателей, у издателей и у критиков. Поэтому мы намерены везде в дальнейшем пользоваться термином «фантастика», отбросив неправомерное определение «научная».

Таким образом, отличие фантастики от других жанров литературы есть отличие в методе.

II. ФАНТАСТИКА КАК ЧАСТЬ ХУДОЖЕСТВЕН НОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

Широко распространенное сейчас и совершенно правильное мнение о фантастике, как части художественной литературы, следовало бы, строго говоря, обосновать. Мы попытаемся сделать это, памятуя, что художественная литература вообще призвана отражать действительность в образах. Кстати, не будем забывать, что действительность — это не только окружающий нас мир вещей и событий, но и личный психический мир человека и мир общественного сознания; что отражать — это не значит обязательно отражать в плоском зеркале; что художественный образ, наконец, есть понятие, существенно зависящее от той цели, которую поставил перед собой автор повествования.

Спросим себя: для чего читают художественную литературу? (Заметьте: для чего читают, а не для чего издают.)

1. Чтобы получить эстетическое удовольствие от художественного совершенства.

2. Чтобы дать пищу «голоду чувств», так сказать — посопереживать.

3. Чтобы утолить интерес к смелой и острой фабуле.

4. Чтобы получить позитивные знания.

5. Чтобы дать пищу воображению.

6. Чтобы «убить время», отвлечься от будней жизни.

В максимальном удовлетворении этих шести читательских «чтобы» и состоит задача художественной литературы. Нам могут возразить: мы не учли идейно-воспитательных задач литературы. Это не так. По нашему глубокому убеждению, художественная литература и воспитательная литература — это синонимы. Но воспитательное воздействие художественной литературы находится в прямой зависимости оттого, Насколько она удовлетворяет эти «чтобы». Никакая литература, игнорирующая читательские «чтобы», не способна оказывать воздействие на читателя.

Возвращаясь к фантастике, будем считать, что она — фантастика — является частью художественной литературы, если она в принципе способна удовлетворить всем этим запросам читателя. И фантастика на это способна. Не будем теоретизировать. Возьмем только два примера. «Невидимка» Уэллса и «Гиперболоид» Толстого.

Оба эти произведения несомненно удовлетворяют всем «чтобы» читателя и, следовательно, оказывают на него мощное воздействие, выполняя тем самым главное назначение художественной литературы. Сомневающихся спросим: неужели они серьезно думают, что разоблачение мещанского буржуазного мира в «Невидимке» слабее, чем в «Цитадели» Кронина? Или показ авантюристической сущности фашизма в «Гиперболоиде» не так убедителен, как в «Пляске смерти» Келлермана?

Мы предвидим два возражения. Первое: а зачем всё это? К чему все эти выдумки? Лев Толстой писал без невидимок. Хемингуэй обходился без гиперболоидов. А вот Вера Панова, Юрий Нагибин, Сергей Антонов, Юрий Бондарев и другие писатели и сейчас пишут отлично, не прибегая к этому псевдонаучному реквизиту. Так правомерен ли, спрашивается, сам метод введения необычайного?

Правомерен, товарищи. Начнем с того, что он не хуже любого другого: эпистолярного, пейзажного или, например, анималистического. Но не это главное. Главное в том, что метод введения необычайного обладает громадными преимуществами. Он позволяет до предела обострить сюжет. Он позволяет раскрывать характеры героев гораздо быстрее и отчетливее. Он позволяет давать максимум идейной, конкретной и эмоциональной информации в минимальном объеме книги. Возьмем того же Уэллса. Все книги великого английского писателя посвящены моральным и политическим проблемам. Но как рыхла «Необходима осторожность» по сравнению с «Человеком-невидимкой». А разве вызывает она адекватную ненависть к мещанину? Ведь когда читаешь «Невидимку», хочется влезть в книгу и избить доктора Кемпа и расправиться со всей этой толпой вонючих обывателей.

Второе возражение: так ведь это Уэллс и Толстой! А наши нынешние? На это возражение мы могли бы не отвечать вообще, потому что считаем своей задачей не защищать современную советскую фантастику, а показать ее принципиальные возможности. Но поскольку личность такого возражающего нам крайне несимпатична (возражение-то не по существу!), мы попробуем ответить. Прежде всего, если говорить вполне откровенно, современная средняя повесть о полете в космос ничуть не хуже средней же повести о колхозной деревне, а в смысле удовлетворения читательских «чтобы» — даже лучше. Далее, апологеты производственного романа сделали в свое время очень многое, чтобы советская фантастика отстала от переднего фронта нашей литературы, чтобы загнать фантастику в яму скучного инфантилизма, откуда она только-только начинает выбираться. Но отдельные советские фантасты уже вплотную приблизились к переднему фронту. Их мало. Но чего же можно ожидать, если в течение нескольких десятилетий людям долбили, что фантастика — это недолитература, призванная пропагандировать научные знания устами до отвращения идеализированных розовых геройчиков? И если сам возражающий является, мягко выражаясь, недостаточно компетентным для таких возражений? К этому мы еще вернемся в разделе «Фантастика и читатель», а пока перейдем к рассмотрению тематики фантастики.

III. ТЕМАТИКА ФАНТАСТИКИ.

Анализ большого числа фантастических произведений показывает, что тематика их сводится по преимуществу к трем обширным областям, которые, конечно, способны перекрываться в каждом отдельном произведении. Разделение по тематике тесно связано с приемами введения необычайности обстоятельств, о которых говорилось выше.

Прием экстраполяции научно-технических идей до их осуществления оказывается наиболее плодотворным при разработке чрезвычайно важной темы: ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ НА ПЕРЕДНЕМ КРАЕ НАУКИ. Эта тема (вернее, область тем) важна прежде всего потому, что позволяет очень естественно создать образ истинного героя нашего времени — ученого, научного сотрудника, инженера, следопыта науки, — героя, который в наше время гигантских успехов физики и биологии и еще более гигантских перспектив этих наук, давно уже справедливо претендует на ведущее место в литературе наряду с целинником, колхозником и рабочим. Просто диву даешься, до чего в нашей литературе мало произведений, героями которых являются люди науки. Если не считать отличных повестей Гранина, рассказа Грековой — почти нет. Несоответствие роли ученого в нашей жизни вниманию, уделяемому ему нашей литературой, становится особенно нелепым, если вспомнить, что для настоящего литератора такой герой просто находка, настолько он нов, нетрадиционен и неизучен в сравнении с избитыми классическими образами. Фантастика не должна ждать, пока маститые литераторы получат достаточное образование, чтобы взяться за эту тему. Тем более, что большинство молодых фантастов (так уж сложилось исторически) сами являются учеными-профессионалами. И фантастика не ждет. Тема человека на переднем крае науки разрабатывается сразу несколькими фантастами и разрабатывается довольно плодотворно. И работа их имеет непреходящее значение создания литературы, отражающей чаяния и судьбы научной интеллигенции, ее лучшей и умнейшей части, ее передового отряда. Конечно, сделано еще мало. И сделанное не всегда блестяще.

Почему? Потому, что молодые фантасты, не успев еще стать профессиональными литераторами, по неопытности часто путают метод с целью и делают героями не своих товарищей-ученых, а различные остроумные научные и технические идеи. Потому что молодые фантасты, в силу все той же неопытности, злоупотребляют традиционными классическими приемами развертывания сюжета, банальными ситуациями, склонностью подменять идейную содержательность вещи поверхностной развлекательностью. Потому что, наконец, авторы всю свою недюжинную изобретательность и остроумие вкладывают не в работу над характерами, не в работу над ситуацией, а в научную идею произведения.

Правда и то, что новые герои требуют и совершенно нетрадиционных литературных решений. И никто не подскажет эти решения молодым авторам-фантастам. И пусть они ошибаются, учатся на ошибках и учатся друг у друга, ибо им больше не у кого учиться. И все-таки у нас уже есть «Черные звезды», «Звездные корабли», «Ошибка Алексея Алексеева» и превосходный «Экипаж „Меконга“», где авторы уже нащупали новый метод решения нового героя.

Прием отражения в образах абстрактных идей чаще всего применяется в философской фантастике. Эта тематическая область была у нас искони предана забвению. И это позор для советской литературы. Главнейшая и важнейшая тема: сущность и философия коммунизма, сущность и философия коммуниста начала по-настоящему разрабатываться буквально несколько лет назад. (Мы опускаем здесь великолепную «Дорогу на Океан» — она одна в л-ре 30-х годов.) Правда, можно без преувеличения сказать, что дебют ее потряс читателя всего мира. Мы имеем в виду «Туманность Андромеды» — первую советскую социально-научную утопию. Вот уж область тем, за которую отвечает целиком и полностью фантастика и только фантастика. Дать весомо и зримо облик грядущего, для которого мы все работаем, показать настоящего человека в достойной настоящего человека обстановке, освобожденного от забот о куске хлеба, от давления глупости и пошлости, от тяжкой пяты бюрократизма, — вот задача задач для советского фантаста. Какой простор для мыслей, для воображения, для принципиально новых методов раскрытия образов. Это область, где нет места традиционным приемам, традиционным ситуациям, традиционным конфликтам. Меняется сам принцип человеческих коллизий. Уже не добро борется со злом, а сталкиваются два положительных героя, из которых каждый убежден и прав по-своему, в чистоте стремлений которых никто не сомневается, которым и в голову не приходит, что можно отделить общественное от личного, которые даже в ожесточенных столкновениях остаются друзьями, товарищами, братьями. А всем этим миром грядущего коммунизма правит уже не стремление к благосостоянию, а стремление к знанию.

Есть в этой области тем еще одно направление, к сожалению, в советской фантастике совершенно не разработанное. Мы имеем в виду «уэллсовское» или антимещанское направление. Опыт Уэллса показал, что в решении этой темы отличный эффект дает прием введения сверхъестественного элемента. Такие произведения, как «Человек, который мог творить чудеса», «Яблоко», «Калитка в стене», «Незадачливое привидение», «Пришествие ангела», «Морская дева» — необычайно впечатляющи, вызывают подлинное отвращение и презрение к мещанину-обывателю и потому имеют несомненно громадное воспитательное значение. В советской фантастике, если не считать великолепного «Старика Хоттабыча», этот прием совершенно не используется, за что мы можем благодарить широкие массы издательских работников, с их твердокаменными заблуждениями, вечно путающих метод с целью и склонных видеть в таких вещах проявление опасного мистицизма.

Третья и последняя основная область тем — это АНТИВОЕННЫЙ И АНТИИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ ПАМФЛЕТ. Здесь успешно применяются все три основных приема введения необычайности обстоятельств. И в этой области дела нашей фантастики обстоят довольно благополучно. Здесь превосходно работают Лазарь Лагин и Анатолий Днепров, каждый в своем роде отличные выдумщики и мастера острых ситуаций.

К слову сказать, издательства относятся к этому кругу тем чрезвычайно благодушно (видимо, даже самому убежденному классицисту не приходит в голову выступать открыто против любой литературы, воюющей с империализмом), но это обстоятельство часто приводит к тому, что на прилавках рядом с тонким стилистом Лагиным оказываются весьма посредственные памфлеты, в которых авторы придумывают за империалистов какое-нибудь ужасное разрушительное оружие и на этом считают свою литературную задачу исчерпанной. (Просто страх берет, когда подумаешь, что именно фантасты первыми додумались до атомных бомб, лучей смерти и бактерий, от которых люди гниют заживо.)

Мы видим, что круг тем фантастики чрезвычайно широк и многообразен. И соответственно широте круга тем велики и роль и ответственность фантастики.

IV. РОЛЬ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ФАНТАСТИКИ.

Современный нам этап истории человечества характеризуется следующими основными факторами:

1. Третья часть человечества, не дожидаясь остальных двух третей и невзирая на все связанные с этим трудности, приступила к построению коммунистического общества, в котором открываются неограниченные возможности для свободного развития человеческого духа.

2. Современная наука открыла, а темные силы немедленно приняли на вооружение чудовищные средства разрушения, способные навсегда прервать историю или во всяком случае отбросить человечество далеко назад.

3. Специфические обстоятельства — страх перед третьей мировой войной, необычайное обострение идеологической борьбы, разлагающее влияние империалистической пропаганды на Западе и огромные трудности послевоенного периода, тлетворные последствия господства культа личности у нас — привели к необычайной активизации мирового мещанства. Это выражается в усилении тунеядских, потребительских тенденций, в небывалом пренебрежении интересами общества и каждого человека в отдельности, в стремлении переложить ответственность за свои действия на совесть других, в нежелании думать и учиться. Все это отчетливо видно на примере стран Запада, но и наша страна в немалой степени оказалась заражена тем же недугом.

Из этих обстоятельств роль и ответственность литературы в борьбе за коммунизм против войны и против мещанства вытекают самым естественным образом. Прежде всего это касается фантастики, антимещанского по определению, наиболее популярного и читаемого вида литературы. Именно фантастика должна создать яркие и впечатляющие образы новых героев — людей коммунистического будущего и людей переднего края науки, честных, умных, смелых, активных, бескорыстных, веселых и добрых. Которым бы хотелось подражать. Которые бы вызывали хорошую зависть. Которые заставляли бы сравнивать и делать выводы. Против морали которых не устояла бы мораль «моя хата с краю», «пойду, где больше платят» «своя рубашка ближе к телу», «наше дело маленькое», «пойдем прошвырнемся по броду».

Мещанство — страшная сила. Более страшная, может быть, чем водородная бомба. Мещанство — это сущность всего темного и животного в человеке. Оно мешает человеку подняться с четверенек. Оно мешает человеку поглядеть на звезды. Оно мешает человеку верить в друга. Оно заключает страсти человека в узкий замкнутый круг: половые отправления, деньги, водка. Путь мещанства — это путь назад, в пещеры, хотя бы и электрифицированные, с кондиционированным воздухом. Когда проблема войны и мира будет разрешена, борьба с мещанством станет главным для человечества. Но начинать надо уже сейчас, ибо мещанство оказывает могущественную помощь войне — равнодушием, инертностью, глупостью.

Одним из самых мощных средств в арсенале борьбы с мещанством является яркая, увлекательная, небудничная литература, и именно такой литературой принципиально может и должна стать фантастика.

Западная научная фантастика выполняет совершенно противоположный по назначению социальный заказ. И надо сказать, выполняет его она с честью. Миллионы читательских голов регулярно забиваются безнадежной идеей: так было, так есть и так будет всегда, пока стоит мир. Даже лучшие и настоящие мастера западной фантастики увлечены общим потоком пессимизма: человек — зверь, впереди атомные войны, господство галактических монополий и удача тому — единственному из миллиардов — кто зубами и бластером, одинокий и угрюмый волк, проложит себе дорогу к золотой горе через реку крови. Это и есть настоящее воспитание мещанства с его идеалом малограмотного супермена со стальными кулаками.

А как выполняет свой социальный заказ советская фантастика? Увы, плохо. Фантастов мало, и в большинстве своем они молоды и неопытны. (Предыдущая история советской фантастики в силу определенных обстоятельств не позволила подготовить кадры.) Вспомним, однако, что автор-фантаст — это только четверть фантастики. Кроме него объективно существуют и действуют такие силы, как издатель, читатель и критик. Об авторе-фантасте мы уже говорили, перейдем к издателю.

V. ФАНТАСТИКА В ИЗДАТЕЛЬСТВАХ.

Приведем несколько высказываний:

«Да, фантастику очень и очень читают. Это плохо. Фантастика отвлекает человека от Пушкина и Тургенева, фантастика нам не нужна, и ее следовало бы запретить».

«Фантастика — это хорошо. Отличное пособие для школьной программы. Читал вот я „Занимательную геохимию“ академика Ферсмана — очень познавательно. Очень».

«Научная фантастика безусловно нужна. И очень жаль, что ее у нас нет. Вот и остается — Жюль Верн. Ну, еще… э-э… Жюль Берн».

«Фантастика? А, это где про шпионов… Конечно, очень занимательно. Едешь вот, скажем, в электричке…»

«Знаете, я ведь эту самую фантастику с детства терпеть не могу».

Все эти высказывания приведены почти дословно и принадлежат ответственным издательским работникам. Так часто думают и говорят люди, от которых в первую голову зависит если не само существование, то во всяком случае развитие фантастики. Не будет преувеличением сказать, что во всех книжных, журнальных и газетных издательствах по Союзу наберется едва ли дюжина людей — издательских работников, которые любят фантастику или хотя бы понимают, что она должна быть.

Если исключить отдельных энтузиастов, то всю массу издательских работников в плане отношения к выпуску фантастики можно разделить на две категории. Первая — большая — состоит из людей, которые отказываются иметь дело с фантастикой. Причины: педологическая ненависть к жанру («спасем детей от Беляева и Ефремова»); гражданская трусость («странные какие-то идеи пропагандирует товарищ, не наши…»); непонимание жанра («что вы все выдумываете и выдумываете, лучше народа не придумаете, а русские сказки мы уже издавали»). К этой же категории относятся и умные издатели, которые сами фантастику не любят, но отдают себе отчет в том, что она читателю нужна. Они говорят так: «Дайте нам хорошие произведения, и мы их издадим». Но издадут ли? Вспомните позорную историю издания «Туманности Андромеды» и «Магелланова облака»!

Ко второй — меньшей — категории относятся издательские работники, которые фантастику не любят и не понимают, но при случае все-таки издают, чтобы поправить материальные дела издательства. Их полное презрение к жанру (и к читателю) приводит к тому, что на книжные прилавки выбрасываются неумелые и даже откровенно халтурные произведения вроде пресловутой «Оранжевой планеты».

Вот и получается, что первые старательно сужают и без того хилый ручеек советской фантастики, вторые в этот ручеек сливают литературные отбросы, и изданием, в лучшем смысле этого слова, фантастики занята фактически ничтожная кучка энтузиастов-одиночек. Плакать хочется, когда видишь, как по поводу любого мало-мальски значительного события издательства поднимают кутерьму, звонят авторам, спешно организовывают скороспелые серенькие конъюнктурные книжки (большею частью совершенно бесполезные с воспитательной точки зрения), и никто не заботится о том, чтобы создать сильный равномерный поток действенной, умной, будящей пытливость фантастической литературы. Неужели до сих пор не понятно то, что давно понято по ту сторону баррикады? Кто дал им право выбивать из рук нашей антимещанской пропаганды такое могучее оружие? Неужели они намерены и дальше сидеть и ждать каких-то директив сверху?

Равномерный поток фантастической литературы должен быть создан. Как решить эту задачу организационно — мы не знаем. Но мы знаем, что директора и главные редакторы издательств должны обратить самое пристальное внимание на решение этой задачи; они должны понять воспитательную роль и возможности фантастики; они должны полностью уяснить себе, что по крайней мере половина отвергаемых в издательстве фантастических рукописей значительно лучше многих и многих книг не-фантастических, выпускаемых в том же издательстве; и должны заниматься фантастикой лично и регулярно.

Следует тут же предостеречь издателей от слишком узкого и ограниченного понимания сущности фантастики. Мы уже говорили, что отличие фантастики от других литературных жанров только в методе. Герои фантастики заняты тем же, что и герои нефантастической литературы: они борются, преодолевают препятствия, думают, ошибаются, страдают и даже совершают неприглядные поступки. Без такого героя нет литературы. Так зачем же заранее ограничивать писателя, а заодно и издателя, легковесным определением фантастики как литературы крылатой мечты? Такое определение часто встречается в периодике, оно создает представление о чем-то очень добродетельном, розовом, бездумно-оптимистическом, и в результате издатель, завороженный этим крылатым определением, отвергает, скажем, повесть о коммунизме, в которой происходит борьба, созревают и разрешаются или не разрешаются конфликты, в которой герои действуют нетрадиционно и противоречиво.

А зачем ограничивать автора представлением о фантастике, как о средстве пропаганды научных знаний? Это очень распространенное и очень опасное заблуждение. И дело не только в том, что такой взгляд переносит центр тяжести фантастического произведения с человека на идею или машину. Дело еще и в том, что это заблуждение укладывает любое фантастическое произведение на прокрустово ложе современного уровня знаний. И где уж тогда говорить о введении сверхъестественного элемента, если издатель, науськанный рецензентами, даже в описании тридцатого века не желает видеть ничего большего, чем достижения науки века двадцатого, если он, издатель, требует подробного описания, как устроен гравилет и как создается ноль-пространство.

Об издателях обычно говорится мало и дурно. И поэтому нам особенно приятно назвать здесь имена Касселя, Жемайтиса, Клюевой, Варшавского, Анфилова, Захарченки — тех немногих энтузиастов, благодаря усилиям которых началось возрождение советской фантастики.

VI. НАШ ЧИТАТЕЛЬ.

Авторы бывают плохими и хорошими, самостоятельными и подражателями, талантливыми и серыми, со вкусом и без. Таковы же и читатели. Литература создается для народа. Но каждый отдельный писатель, желает он того или не желает, пишет для совершенно определенного круга читателей. Имеются в виду не элита и плебеи, различия здесь не социальные. Речь идет об огромных пластах общества, различающихся возрастом, биографиями, кругом интересов и читательской квалификацией. Есть, несомненно, книги, которые с одинаковым удовольствием читаются всеми, но есть, не забывайте, и читатели, которые читают всё. Между прочим, это далеко не всегда самые лучшие книги и самые грамотные читатели. И в общем-то читатель так же разнороден, как разнородна литература. Все сказанное относится, естественно, и к фантастике и к ее читателям.

Проблема читателя очень важна. Разрешить ее — значит выяснить, на кого ориентируется писатель (на всех ведь не угодишь). Вот мы и попробуем выяснить, на кого ориентируется и должен ориентироваться писатель-фантаст. Как известно, фантастику читают очень многие и очень разные люди, и это хорошо, потому что искреннюю жалость и сочувствие вызывают писатели, клеймящие бюрократизм в книгах, которых бюрократы не читают. Но с другой стороны такая разношерстность читательской общественности создает для писателя-фантаста некоторое неудобство, Потому что отзывы о своем произведении он получает иногда настолько разнообразные и противоречивые, что может впасть в отчаяние и даже испортиться.

В этом отношении особенно опасны читатели двух видов.

ЧИТАТЕЛЬ МНОГОЗНАЮЩИЙ. Это, как правило, очень культурный пожилой человек, живо и иногда профессионально интересующийся литературой, с сугубо гуманитарными представлениями об естественных науках, с одной стороны некритически уверенный в том, что наука всемогуща, а с другой, столь же некритически убежденный, что никогда не будет машины умнее человека, считающий, что золотой век литературы миновал, в детстве увлекавшийся Жюль Верном и Майн-Ридом и сохранивший самые сладкие воспоминания об этом увлечении. Фантастику он любит, но странною любовью.[360] Для него фантастика — это чтиво, сладкие минуты отвлечения от будней жизни. Он согласен с тем, что дело писателя — думать и писать, а дело читателя — читать и думать, но ему никогда не приходит в голову применить эту идею к фантастике. Он открывает фантастическую повесть в моральной готовности восхищенно вскрикивать: «Вот так загнул, шельма! Ну и навыдумы-вал!» Если загнутено мало, книга ему не нравится, и он говорит об этом прямо.

Дело в том, что для него проблематика фантастики не является литературной проблематикой. Литературными проблемами для него были, есть и остаются: человек и общественное неустройство; человек и любовь; чувства и деньги; философия чувств; — ставшая классической совокупность действительно чрезвычайно важных, сложных, до сих пор неразрешенных, но уже очень и очень не новых проблем, в наше время сильно потесненных новыми проблемами, вставшими перед человечеством. В силу ли воспитания, в силу ли психологической инерции или в силу недостаточного для нашего времени кругозора, он совершенно не приемлет тематики, ставшей сейчас животрепещущей. Бешеное развитие науки, которое парадоксально сделало неясными дальнейшие пути человечества, что выражается в потере учеными контроля над наукой; влияние науки на все сферы жизни; совершенно новый тип массового человека — научный работник с абсолютно своей, новой, неповторимой психологией; совершенно абстрактные вопросы — место человека в мире, сущность разума, сущность жизни, человек и машина — захватившие вдруг внимание огромных человеческих масс; и разумеется, непонятная, презрительная, обвиняющая молодежь, которая интересуется совсем не тем, чем «интересовались мы в наше время». Он не замечает ни этих проблем, ни даже того, что этими проблемами в литературе занимается сейчас, по сути дела, только фантастика. О таких вещах классики не писали никогда. Во-первых, тогда этого еще не было, и кроме того, читатель у классиков был хилый, необразованный — всякое там дворянство. Да и современный маститый литератор не берется за такие темы: опять же из-за недостатка знаний и психологической инерции.

Читатель многознающий особого вреда не приносит. Но он сбивает с толку, потому что ты его уважаешь и ждешь, что он тебя поймет и оценит именно то, что ты считаешь самым главным в своей работе. А он прибегает к тебе и восхищенно кричит: «Ах, какой вы прекрасный рассказ написали! Какой у вас там прекрасный робот, совсем как человек!» И писатель-фантаст берется за голову и начинает думать: «А может быть, так и надо? Может быть, суть и заключается в том, чтобы писать о роботах, о семиногих чудовищах? И бог с ними — с этими проблемами».

ЧИТАТЕЛЬ-ГРАФОМАН. Он может быть кем угодно: инженером, служащим какой-нибудь конторы, военным, многодетной матерью. Характерны для него низкая читательская квалификация, низкий уровень знаний, огромная уверенность в том, что его устами говорит народ, и жгучая страсть писать письма в разные инстанции. Эти люди никогда не шутят. Они серьезны, многословны, раздражены и чувствуют себя оскорбленными. Им не до проблем, они всегда конкретны. Они требуют: чтобы люди будущего не ели, не пили и состояли в законном браке; чтобы происходило только то, что может быть, и чтобы то, чего не может быть, не происходило; чтобы в тридцатом веке тоже был рабочий (человек в кожаном фартуке, с молотом и наковальней); чтобы на каждые пять листов текста фантастической повести имелась минимум одна остро эротическая сцена, «потому что детям и подросткам это очень нравится»; чтобы всё про технику было понятно; чтобы наказали редактора, который оставил в «Магеллановом облаке» сцену распивания спиртных напитков (вина); чтобы перестали тратить бумагу на эту ерунду и издали бы лучше полного Буссенара; чтобы им сообщили, где это у классиков марксизма-ленинизма сказано, что при коммунизме будут Острова Забвения…

Читатель-графоман — бич в фантастике. Он истязает редакторов и дает возможность некоторым ответственным издательским работникам брюзжать: «Видите, что о вас народ говорит?» Из писателя, особенно молодого и непривычного, он пьет кровь, подавая идиотские советы, требуя передавать ему рукопись на предварительный контроль и т. д. Иметь дело с читателем-графоманом особенно трудно потому, что фантастику он читает, по-видимому с большим вниманием и охотой, и фантастика ему нужна — именно та фантастика, которую он ругает, и совсем не такая, какую он хотел бы, судя по его письмам, получать.

Очевидно, писатели-фантасты должны ориентироваться не на многознающего читателя и не на графомана. Не у них фантаст должен искать сочувствия, понимания и поддержки.

НАШ ЧИТАТЕЛЬ. Это огромная армия людей. Их миллионы и миллионы. Это цвет народа, самое сильное и самое обещающее из того, что в нем есть. Это, если так можно выразиться, творческий пласт государства. Это научные работники, квалифицированные рабочие, агрономы, студенты, учителя, врачи, школьники старших классов — преимущественно молодой народ в возрасте от тринадцати до сорока лет с образованием не ниже семи классов и не забывшие к сорока годам то, чему их учили в тринадцать. Это люди, общая подготовка которых дает им возможность не спотыкаться на элементарной терминологии современной науки, интересоваться не только сюжетом, но и идеями автора, люди с молодым воображением, способные хотя бы в принципе задумываться, сомневаться и быть справедливыми. Одним словом, современная молодежь.

Это народ насмешливый, скептический, они терпеть не могут писать в редакции письма или торчать на скучных читательских конференциях. Они остро чувствуют современность и требуют современности во всем, начиная с литературной стороны и кончая идейной. Они не выносят халтуры, они отличные читатели. Но, к сожалению, как трудно связаться с ними. Если книга им не нравится, они скажут: «дрянь» и снесут ее в букинистический магазин, и вы никогда не узнаете, что ваша книга дрянь. Если книга им нравится, они обсудят ее между собой, а при встрече с вами скажут только: «А, это вы тот самый, который пишет научно-фантастические статьи…» И опять у вас очень мало шансов узнать, что книга им понравилась. Халтурщика они уничтожают устно, но в стране очень много еще людей с дурным вкусом и все поголовно грамотные, и книги халтурщика тоже разойдутся, и халтурщик будет процветать.

Советская фантастика имеет настоящего читателя. Но проблема живой связи с ним остается и, наверное, останется открытой.

VII. ФАНТАСТИКА И КРИТИКА.

Интересно, что бы сказал А. Н. Толстой, если бы увидел на третьей полосе какой-либо литературной газеты такую заметку:

«НЕ ТО!

Я не раз пытался представить себе образ честного интеллигента, принявшего Октябрьскую Революцию. В воображении возникали образы самоотверженных людей, проводивших дни и ночи в тифозных бараках, с воспаленными от бессонницы глазами заседающих у Луначарского, беззаветно идущих в бой за молодую Республику.

Счастливый случай помог мне избавиться от заблуждений. Я прочитал книгу А. Н. Толстого „Восемнадцатый год“. И теперь доподлинно знаю, чем занималась интеллигенция в дни Революции… Конец семнадцатого года. Необычайные трудности испытывает молодая республика. Рабочий Рублев с гранитного цоколя памятника Александру III агитирует солдат повернуть штыки в защиту революции. И вот „здесь же у памятника остановился по малой надобности широкоплечий человек с поднятым воротником. Казалось, он не замечал ни памятника, ни оратора, ни солдат с узлами“. Позже оказывается, что это интеллигент Телегин. Вот он, образ честного интеллигента по А. Толстому! Он не проводит дни и ночи в тифозных бараках. Он справляет малую надобность, не замечая ничего вокруг!

Хочется искренне поблагодарить редактора издательства, позволившего автору донести до нас живое дыхание великого прошлого.

Ж. Обмылкин, журналист».

Классик советской литературы был бы наверняка удивлен таким лихим и странным толкованием образа Телегина. И вряд ли критика прибегала к таким приемам, анализируя творчество замечательного писателя. Имея же дело с фантастикой, пресса не стесняется. Разносные фельетончики и реплики, имеющие, по-видимому, единственную цель — распотешить почтеннейшую публику, написанные людьми явно некомпетентными и по меньшей мере равнодушными к фантастике, построенные на передержках, нацело лишенные каких бы то ни было признаков собственно литературной критики, — вот самый распространенный вид критического обслуживания фантастики в нашей прессе. Для нас всегда было загадкой, почему критикой фантастики занимаются, как правило, люди, которые фантастику терпеть не могут, а также почему серьезная пресса дает им трибуну для выступлений.

Почему в газетах и журналах с самым серьезным видом обсуждаются и подробно анализируются весьма заштатные производственные и бытовые повести и рассказы и почему так редко имеешь возможность прочитать хоть сколько-нибудь обстоятельную статью, посвященную творчеству писателя-фантаста или разбору и оценке фантастического произведения? Почему претендующие на серьезность критические обзоры фантастики сводятся всегда к нудным рассуждениям о том, что можно и что нельзя в фантастике писать, с приложением короткого списка имен? Почему авторов-фантастов, написавших не одну книжку, выпустивших не один рассказ, самобытных и очень разных, разбирают всегда скопом, чуть ли не по-полуротно? Да и что это за разбор? «Наши ученые одну за другой завоевывают вершины науки. Развитие науки вызывает огромный спрос на научную фантастику. И это не удивительно. В последнее время после долгого периода застоя научная фантастика наконец проснулась. Появились новые авторы (Иванов, Петров, Сидоров), которые очень увлекательно написали про завоевание Венеры, про завоевание недр земли, про достижения геронтологии. Но все ли у нас благополучно? Не все. Бытуют еще некоторые недостатки. Машины заслонили людей. Нет еще того мастерства. Хочется пожелать нашим фантастам еще больших успехов».

Неужели критики серьезно считают, что в фантастике не о чем поговорить конкретно? Конечно, Алексеев Толстых среди фантастов пока нет. (Да и среди кого они есть?) Но как и всякий писатель, писатель-фантаст вправе рассчитывать на добросовестную критику. Он писатель. Человек, обремененный мыслями и идеями, удовлетворение свое ищущий «в освобождении от груза своих мыслей», как говорил Моэм,[361] пишущий потому, что не может не писать.

Так в чем же дело? Почему жанр, который так любят и ценят миллионы квалифицированных читателей, который призван играть такую громадную роль в воспитании, не имеет квалифицированной критики?

Может быть, дело в том, что у фантастики дурная репутация: полупознавательная недолитература для детей среднего возраста? Но ведь мы живем не в двадцатых годах, и даже не в сороковых, а в шестидесятых. Эта репутация давно устарела. И кто как не критики должны были первыми заметить это и помочь переменить ее? Нет, дело здесь не только в репутации.

Дело здесь, вероятно, в том, что для советской критики фантастика — область совершенно новая, литературная терра инкогнита. Здесь мы сталкиваемся с тем же положением, в котором пребывает упомянутый выше многознающий читатель. Бытовые драмы, как отражение определенных недостатков социального устройства — это старое и хорошо знакомое дело. Здесь есть предшественники и вехи. Личность в условиях социальных потрясений — тоже классическая проблема. Здесь за спиной и Борис Годунов, и Пьер Безухов, и Телегин, и Григорий Мелехов. С такой опорой под ногами критику ничего не стоит заполнять подвалы литературных газет подробным разбором книг Николаевой, Кочетова, Бакланова, Аксенова и других современных писателей, хороших и плохих. Но что делать критику с книгой, в которой автор сталкивает своих героев с новым и необычным миром философии современного естествознания или, что еще страшнее, с миром новых философских идей! Критик оказывается здесь в положении Александра Македонского, которому предстоит форсировать местность, зараженную ипритом. Во-первых, критик может просто не заметить ту проблему, ради которой написана книга, ради которой на пультах вспыхивают лампочки и чудовища вылезают из болот. Он не заметит проблемы, потому что он привык к совсем другим проблемам и не привык к тому, чтобы проблемы подавались через пульты и чудовищ. Более того, мы серьезно опасаемся, что даже заметив проблему, он просто не будет знать, что с ней делать. И он ничего не станет с ней делать. Своего мнения у него по этому поводу нет, халтуру он писать не станет и потому просто пройдет мимо. И тогда, с голодным блеском в очках, набегает на произведение Ж. Обмылкин, журналист, и…

Коротко говоря, критики фантастики почти не существует, потому что почти не существует критиков в этой среде. Выход нам представляется один: газетные и журнальные издательства должны вырастить критиков, специализирующихся на фантастике, которые болели бы за фантастику, любили бы ее, верили в нее и знали, что о ней сказать.

VIII. ПЕРСПЕКТИВЫ СОВЕТСКОЙ ФАНТАСТИКИ.

Мы смело присоединяемся к словам Ефремова: «Не популяризация, а социально-психологическая действенность науки в жизни и психике людей — вот сущность научной фантастики настоящего времени. По мере всё большего распространения знаний и вторжения науки в жизнь общества все сильнее будет становиться их роль в любом виде литературы. Тогда научная фантастика действительно умрет, возродясь в едином потоке большой литературы, как одна из ее разновидностей (даже не слишком четко отграничиваемая), но не как особый жанр». («Природа», 12.1961.[362])

Вводя поправку на несколько отличное от нашего понимания Ефремовым фантастики как части литературы, мы, соглашаясь с Ефремовым в целом, позволим себе только несколько переформулировать одну из процитированных здесь фраз. «По мере всё большего распространения научных, социальных и философских знаний и по мере всё большего вторжения в жизнь общества фактора всесторонней подготовки и широкого кругозора его членов, всё сильнее будет становиться роль этих знаний в любом виде литературы».

Перед фантастикой стоят колоссальные задачи. В не-фантастической литературе сейчас нет и пока не предвидится способов создания широких обобщений тех грандиозных процессов, которые потрясают мир сегодня. Писатели всех времен и народов всегда были впереди, фиксируя и пытаясь объяснить то, что происходит вокруг них. Но что-то не видно, чтобы кто-либо из не-фантастов пытался взяться за упомянутые уже проблемы о социально-психологической действенности науки, о природе стремления человека к знанию, о роли разума во вселенной и многих, многих других. И всё это пока лежит на фантастах. У писателей не-фантастов просто нет достаточной подготовки для этого. А те, у кого эта подготовка есть, сами чувствуют неудовлетворенность классическими методами и все чаще и чаще обращаются к приемам, характерным для фантастики. Достаточно упомянуть такие имена, как Гранин, Панова, Гор, Лем.

@темы: Аркадий и Борис Стругацкие

---

Улитка на склоне

Сложное эзотерическое произведение братьев Стругацких, по сути, представляет собой трактат о природе власти и ее отношении к прогрессу.


Можно никогда в жизни не слушать "Битлз", не знать рецепта приготовления салата цезарь и не читать Стругацких. Но в этом случае не стоит считать себя знатоком и ценителем современной музыки, кулинарного искусства и фантастической литературы. Классика на то и классика, что без нее все последующее расплывается — непонятно, откуда что взялось. Стругацкие, как к ним ни относись, безусловно принадлежат к этой категории. Добрая четверть того, что делается в современной русскоязычной фантастике, — продолжение тем этих авторов или полемика с ними.
"Улитка на склоне", изданная в "НЛО", — огромный том с комментариями, статьями, справками и прочими приманками для фанатов. Впрочем, новичкам тоже стоит начинать знакомство со Стругацкими именно с этого издания: "Улитка" справедливо считается самым сложным и эзотерическим произведением их "классического" периода; гремучая смесь сатиры и антиутопии, кафкианских бюрократических кошмаров и зловещей пародии на феминистско-экологическую фантастику в стилистике Урсулы Ле Гуин, входившей тогда (в 1966 году) в моду. По сути же, перед нами трактат о природе власти и ее отношении к прогрессу. Власть для Стругацких — анонимная система отношений, не имеющая центра, находящаяся везде и нигде и не зависящая ни от чьей воли, в том числе и воли тех, кто ею, казалось бы, обладает. Прогресс — такая же безличная стихия, не имеющая ничего общего с человеком и, в конце концов, человека "отменяющая". О том же писали Хайдеггер и Фуко. Но, в отличие от тяжеловесных сочинений философов, "Улитку" еще и приятно читать: это — литература.
Константин Крылов

@темы: Аркадий и Борис Стругацкие

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Анекдоты про "Арбинаду"

- Скажите, вы, случайно, не дочь посла Станиславы?
- Да, дочь, но что «случайно» я слышу впервые.

- Извините, - спрашивает Элли молодая мать, - чем вы кормите ребенка?
- Как чем? Пока бюстом!

- Капитан Куин, говорят, что вы большая интриганка.
- Да, а кто это ценит?

На повороте в машину Элли влетела другая машина, она выскочила разбираться:
- Вы что, не видели, что за рулем дама?
- Видел.
- Так почему же вы так по-хамски себя ведете? Я же мигала правым подфарником и повернула направо!
- Вот это-то меня и смутило.

Эмма Куин:
- Ой, мамочка, на химии так здорово!
- А завтра что в школе будет?
- В какой школе, мамочка?

Эмма прибегает из школы. Элли:
- Детка, тебя сегодня вызывали?
- Да, мама, завтра вызывают тебя.

Разговор энсинов:
- Да наша капитан просто ангел!
- А наш еще живой…

На допросе Куин порола чушь. Чушь тихо повизгивала.

Вопрос: Ваша любимая команда.
Паоло Векс: «Динамо»
Тир Анасази: «Смирно!»
Элли Куин: моего звездолета.

Тир Анасази муштрует своих подчиненных.
- Короткими перебежками от меня до следующего дуба – марш!
- Вы энсин или где? Вы в строю или кто?
- Здесь вам не тут! Здесь вас быстро обучат водку пьянствовать и беспорядки нарушать!
- Когда энсина ругают, он должен встать и покраснеть!

- Какую страшную рожу намалевали на истребителе!
- Тише ты, это Тир высунулся!

- Стой! Кто идет?
- Харпер с бутылкой.
- Харпер – проходи. Бутылка – стой!

Тир после отбоя.
- По моей команде глаза за… крыть! Отставить! Не слышу щелчка.

Кир в больнице пишет письмо:
«Уважаемый редактор! В ваш самоучитель по прыжкам с парашютом на странице 22 пята строчка сверху закралась опечатка…»

Эпитафия на могиле Кирка:
«Ну что, фраеры из профкома, поверили, что я болел?»

- Капитан, вы обладаете даром очаровывать мужчин.
- Даром? Во.., - Куин скрутила дулю.

Элли перестала ходить на свадьбы и начала посещать только поминки потому, что там не спрашивают: «А ты когда?»

Врач:
- Капитан, вас мучают эротические сны?
Куин:
- Почему мучают?

Облысевший сердцеед:
- Элли, дорогая моя, что я должен вам дать, чтобы добиться ваше любви?
- Наркоз.

Элли покупает револьвер.
- Вам какой системы?
- Любой, главное, чтобы был надежный.
- Для защиты?
- Для защиты будет адвокат.

Элли читает газету.
- Надо же, волк съел учителя!
Эмма:
- Мамочка, а как волк догадался, что это – учитель?

Эмма Куин – учителю.
- А будете придираться, приду с мамой!

Маленький астероид в ужасе шарахнулся от «Арбинады», а комета его успокаивает:
- не бойся, сынок, это всего лишь банка с людьми.

Медотсек «Арбинады».
- Дышите… не дышите, не дышите, не дышите… Выносите. Следующий!

Старый Кирк у врача.
- На одну залезу – нормально, на вторую – задыхаюсь, на третью уже не могу.
- Папаша, да вы герой, в 70-то лет.
- Вы о чем, доктор?
- О женщинах.
- А я – о ступеньках.

Гаишник – пьяному Маркусу:
- Как вы в таком виде за руль-то сели?
- Ленньер… помог.

Элли просыпается среди ночи, рядом Тир лежит, ее обнимает.
- Анасази, что это такое?
- Это сон.
- Третью неделю одно и то же сниться, - ворчит капитан.

Три заповеди СБ:
- сон в любом положении,
- зверский аппетит,
- ненависть к труду.

@темы: Арбинада

---

Звезды снова зажглись...

Название: Возвращение на «Арбинаду».
Автор: Элли Куин.
Фэндом: «Стар трек»/ «Вавилон 5» / "Андромеда".
Статус: закончен.
Аннотация: альтернативная реальность.
Таймлайн: годы 2013 и 2275..
Дисклаймер: прав не имею.

Анизотропное шоссе мягко ложилось под колеса джипа, одолженного капитаном Джерардом (замечательный человек, всегда помогает искренне и с большой охотой, как и его жена). Дорога была ровной, поэтому Джамел прибавила скорость.
- Знаешь, а я так рада, что ты приняла это решение, - честно сказала андорианка.
Сидящая на заднем сидении Элли слегка улыбнулась в ответ на ее слова, затем сияющими глазами посмотрела на Эмму – та тихо спала в детском креслице, по привычке обняв Барсика, который сопел у девочки на груди. Он никогда не ложился на Эмму, словно боясь раздавить детеныш, но морду на нее клал.
Пограничный кордон Межвремения тормознул машину – Джамел, почти не глядя, сунула им под нос пропуск и удостоверение.
- Кого везете, капитан? – поинтересовался пограничник.
- Майор Комитета Галактической Безопасности Элли Куин, подразделение оперативного реагирования, - ответила андорианка.
- А, только перешли? – улыбнулся молодой спортивный мужчина. – Проезжайте.
Он сунулся в будку, убирая силовое поле – Джамел спокойно миновала кордон. Сложность в том, что сюда проходят только спецмашины, а новички и визитеры обязательно идут с сопровождающим, но вскоре Элли будет входить в Межвремение одна, в способностях Странников никто не сомневается.
- Ги нас ждет? – спросила крылатая.
- Да, он в особняке, уже готовит дом к твоему переезду.
Элли радовалась тому, что любимый младший брат будет жить вместе с ней, но орка с два она бы в этом призналась – на людях эти двое пикировались просто без устали, причем по поводу и без повода, ведь в этом заключалась их нежная взаимная любовь.
Как часто в последнее время менялась жизнь! Но только перемены ведут навстречу судьбе.
Странники не бояться перемен.

Капитан Наталия Стрельченко, глава аналитиков Пространственно-Временного Патруля, изучив документы, спокойно откинулась в кресле и сплела пальца. Полуприкрытые глаза смотрели на черную магнитолку, воспроизводящую любимый диск «Машины времени».
- Да, Макар прав, - с тихим удовлетворенным вздохом сказала она, - баб в рок нельзя пускать.
- А ты же поешь, - подколола ее Оля.
- Так я же не рок пою, - она помедлила, - и не пою профессионально.
Нат опустила голову на руки.
Впервые за последнее время нарисовалась хоть что-то, аналитики работали результативно и, кажется, сумели-таки разгадать, как поймать дезертира-предателя, но для этого ей следовало дождаться остальных членов сыскной команды. Пока можно за Эльку порадоваться, молодец принцесса, так и надо, а то другие просто экзальтированные барышни и нарядные куклы с разных планет, а в голове пусто.
Ната подумала, что красивые дурры как раз и создают стереотипы, даже противно – хорошо сама не красавица и не блондинка, хотя все равно считаться начали совсем недавно. Женщин притесняют.
- Поищи телефоны партнеров, - попросила она подружку.

Джамел притормозила у обочины дороги, чтобы случайно не проскочить перекресток, ведущий в другое время – вряд ли бедуины древнего Египта придут в восторг от внедорожника. Двери уже распахивали Адриан и Гиацинт; первый снял с заднего сидения Элли, второй галантно подал руку Джамел, помогая выпрыгивать из машины. Ангел подал Куин ребенка, мяукающий кот спрыгнул хозяйке под ноги.
- Ой, наступлю же! Брысь!
- Осторожно, не упади.
Эмма радостно протянула к Адриану ручки, и тот взял ее, избавляя таким образом от проблем переноски саму мать; Элли тотчас вытащила сумочку с документами, а затем принялась помогать брату и подруге, хотя чемодан был всего один, половина вещей осталась в квартире, ведь периодически Элли будет жить и там. Вдвоем с Джамел осталось донести только вещи Эммы, она же не покинет больше особняк.
- Робота, кстати, еще не привезли, только уборщики бегают, - проинформировал Гиацинт, - и собаку тебе надо.
- Заберу Вейдера, - ответила сестра.
- Он у тебя молодец, - кивнул брат.
Эмма невинно балдела на руках у ангела, не желая даже слезать.
Да, новоселье должно пройти на должном уровне, а затем все вернется на круги своя, ведь в оставленном родном мире неспокойно, нужно немедленно принимать меры, чтобы не случилось чего-нибудь плохого. Элли уже мечтала снова занять капитанское кресло своего корабля, потому что Комитетом было решено оставить Игоря командовать «Фронтиром» - на такой должности мужчина и боевой офицер справится лучше – «Арбинада» же, вполне возможно, получит ответственно спецзадание.
Элли боялась спугнуть собственное счастье: предстояло вернуться в любимую семью, снова обнять лучших друзей, и при этом еще и послужить собственной планете. Как там мальчики в АнлаШок? Добился ли своего отец? Какие вести от прабабушки?
- Алле, - Гиацинт помахал ладонью у нее перед глазами, - не заснула еще?
- Невоспитанный хулиган!
- Тормозушка!
- Пакостник!
- Моралистка!
Джамел с Адрианом уже смеялись в кулаки.

Заместитель главы научного отдела вошел в рубку перед тем, как исполняющий обязанности капитана алит Тайленн должен был заступить на вахту, а в пересменок помещение обычно пустое. Неожиданно на андроиде кто-то повис, но в темноте было непонятно, кто именно.
- Дейта.., - голос принадлежал той, кого здесь не могло быть, - как я по всем вам соскучилась…
- Капитан.., - неверяще прошептал андроид, обнимая ее за талию. – Надя, свет!
Это действительно оказалась она, если только не вышли из строя сразу все сенсоры, а, судя по датчикам, командир корабля была во плоти и крови, иначе не было бы информации о сердечном ритме, который резко участился. Когда в рубку вошел первый пилот, он издал маловразумительный звук и кинулся к обнимающимся – Элли тотчас переключилась на него.
- Маркус, родной мой, здравствуй…
- Ах ты, пропащая душа! – выдохнул рейнджер.
А в рубку уже вбегали остальные: Ленньер, Тир, Киран, Дженнифер, Паоло… объятия и поцелуи приобрели какую-то совершенно лихорадочную форму, и подобие порядка в этот организованный хаос внесло только появление Тайленна. Отпустив Жору Дронова, Элли обняла минбарца.
- ШокНа, - тихо шепнул красавец-алит, - вернулись.
- Уже навсегда, ШокНаЛи, - улыбнулась ему Элли.
- Урааа!!! – заорала вся команда, не помня себя от счастья.
Куин довольно быстро увлекла всех старших офицеров в кают-компанию (им Пространственно-Временной Патруль разрешил дать максимум информации), остальных же выпроводили по местам, хотя те жаждали остаться с ненаглядным капитаном как можно дольше. Тайленн, Георгий и Паоло уселись на диван напротив своего командира.
- У Патруля есть основания полагать, что дракхи не ушли, а только затаились, пока что из-под тишка вредя Содружеству, - озвучила нелицеприятные выводы аналитиков капитан, - поэтому я теперь снова здесь, параллельно работаю также на них и Комитет Галактической Безопасности. Вопросы?
- Воины не задают вопросов, не нужно понимать, достаточно подчиняться, - на правах старшего ответил Тайленн.
- Риск? Безусловно, - ухмыльнулся Жора, - но скучно без него как-то.
- Капитан, мы с вами до конца, - подытожил Паоло.
О том, сколько информации давать подчиненным, Элли оставила думать самих мужчин, а вот Тиру лучше давать информацию порционно – хоть ницшеанец и доказал свою преданность, слишком уж он неформал.
Все четверо молча соединили руки.
Большая игра начиналась, причем все зависело от слаженной работы флота, армии, политиков и самого населения всех планет Содружества. Ради жизни бесчисленного множества планет офицеры осознавали, что не имеют права проиграть.
- И мы не проиграем, - озвучила общую мысль капитан.

@темы: Вавилон 5, Андромеда, Странники, фанфики, Арбинада, война с дракхами, Элли Куин, Эмма Куин, Стар трек

---

Свадебный наряд принцессы Анны

@темы: картинки, Странники, Анна Серебряная, Локи

---

Особняк Куин в Межвремении

внутри

кухня

кабинет

спальня

Элли

Эмма

комната для занятий

гостиная

снаружи

@темы: картинки, Странники, Элли Куин, Эмма Куин

---

Вводные

Межвремение.

Загадочная область пространства-времени, представляющая из себя нечто вроде мегаполиса, стоящего во всех эпохах сразу (Пространственно-Временной Патруль тотчас придумал, как можно сие использовать, и проложил по улицам движущиеся дороги).
При передвижении по Межвремению визитеры и молодые агенты должны быть предельно внимательны и осторожны, так как, неудачно перейдя дорогу, можно попасть в другое время. Яркий пример тому улица, на которой у перекрестка сошлись древний Египет (Кемет или Кемь), средневековая Румыния (Валахия), середина ХХ века в России и далекий CI век на планете Дамелла. Ввиду этих обстоятельств никто не вправе перемещаться в пределах Межвремения без проводника, действующего офицера Патруля из кадрового состава.
Вход и въезд происходит по спецпропускам, и все агенты-оперативники предпочитают жить именно в Межвремении, поскольку телепортация из одной точки в другую оттуда проще и быстрее, а пройти под барьер силового поля через барьер восприятия могут только действующие офицеры.

Четырехмерная точка.

Условное название центра Межвремения, откуда возможны мгновенные перемещения в любую точку времени и пространства, минуя даже ось времени. Именно телепортационные скачки из четырехмерной точки адаптируют проходящего через временной контур к чужому континууму, не просто не ускоряя процесса старения, а отменяя его вовсе на то время, что агент находится в чужом хронопотоке.
Процесс старения запускается вновь только при возвращении в родной хронопоток в той точке, из которой произошло исчезновение. Яркий пример: переместившись на сто лет в своем же мире, агент не постареет ни на день, пока не доживет до определенного числа, после чего процесс снова станет естественным.
Именно свойства четырехмерной точки широко используются при вербовке временных агента. По материалам собственного досье, Элли Арчер была похищена за секунду до гибели с борта падающего на скалы звездолета, а некий адмирал Пайк был доставлен в штаб, находящийся в четырехмерной точке, в момент смерти, но мозг был еще жив, и поэтому медики сумели вернуть его в норму.

Теория временной оси.

Патрульные практикую теорию Пола Андерсона, вкратце гласящую, что континуум тяготеет к своему первоначальному виду, а значит, чтобы что-то изменить, нужно разбить цепь событий, наудя ключевое звено. При этом все, кто находился в момент изменений вне временного потока, не только не будут им подвергнуты, но и сохранят память.
Пример: единожды рожденный человек может помешать свадьбе своих родителей, но сам никуда не исчезнет благодаря тому, что находился вне времени. Просто он больше не возникнет в континууме, а родители могут завести другие семьи, родить других детей и спокойно жить.
«Вы можете выйти замуж за собственного отца, но ни одна из ваших дочерей не будет вами.»
(приблизительная цитата из рассказа «Патруль времени» Пола Андерсона)

Теории времени

Проверены и отклонены теории:
Рей Бредбери, «И грянул гром» (столь незначительно событие не может исказить континуум, бабочку все равно могут съесть, а ее товарки останутся)

Проверены и приняты теории:
Эмметта Брауна («Назад в будущее»)
Коридора времени («Планета обезьян»)
Замкнутого круга («Вавилон 5: война без конца»)
Вероятностных вилок («Андромеда Джина Роденберри»)

@темы: Странники, Элли Куин, досье

---

Асгардские приключения

Название: Я хочу быть с тобой...
Фэндом: Мстители / The Avengers (2012)
Статус: закончен.
Дисклаймер: никаких прав не имею.

Локи закрыл глаза, вспоминая планету Странников…
…Верховная жрица Абсолюта сидела напротив, дивные сине-зеленые глаза (как же прекрасно, что их унаследовала от матери дочь!) смотрели словно ласковые звезды:
- Мальчик мой, как я жду того дня, когда смогу назвать тебя сыном, - ее пальцы осторожно коснулись упавшей на лоб прядки - жест, столь характерный и для Анны.
Локи слегка растерялся и опустил длинные ресницы.
- Ваше Величество...
- Мама, если не трудно, - ее губы чуть дрогнули в улыбке.
- Спасибо вам, мама, - Локи прижал ее руку к губам.
- Что ты, милый, я не сделала ничего особенного. Прошу, не лги моей девочке никогда, это убьет ее.
- Я никогда не сделаю ей больно, мама, - ответил Локи.
Росси прекрасно понимала, что ас не лжет, он искренне хотел сделать ее дочь счастливой. поэтому она поцеловала Локи в лоб
- Я верю тебе, мой милый...
Эта сцена часто вставала у него перед глазами, ведь он не оправдал доверие прекрасной жрицы, не уберег ее дочь – всего-то на секунду онемела рука, и он не смог удержать ее. Сейчас он искал ее уже четвертый день в компании Тора и Гиацинта; вся тройка скакала по разным мирам, но найти принцессу они пока не могли.
Сам жрец, благодаря связи между родственниками, прекрасно слышал мысли аса, и его собственные воспоминания тоже всплыли непрошенными.
…Гиацинт бегом выскочил из зала заседания Совета Тринадцати, только сверкнул на солнце серебряный плащ. Блондин легко догнал Локи, схватил его за плечи и повернул к себе.
- Олух! - заорал он в самое лицо асу. - Да ты понимаешь хоть, как ты рисковал? Ра мог снести твою тупую башку!
Жрец вдруг умолк, стиснув зубы, и прижал друга к себе:
- Я,.. чуть дубца не врезал с перепугу... неужели... все ради сестры?
- Только ради нее одной, - тихо ответил Локи.
- Урод, - Ги всхлипнул, но тотчас овладел собой, - надо было меня спросить.
Принц со вздохом запустил пальцы в свои серебряные волосы.
- Пронесло же, - Локи уже улыбался.
- Да уж, тебя бы так пронесло, как меня, - пробурчал жрец.
Затем оба истерически расхохотались.
Авель подошел к сыну и его другу так стремительно, что плащ взвился за его спиной не хуже крыльев.
- Отец.., - полез было принц.
Очевидно, он тотчас получил мысленный посыл... в прямом смысле слова, и предпочел испариться. Среброволосый красавец без комментариев взял Локи за горло, глаза цвета сиреневатого летнего неба сузились:
- Что тебе надо от моей дочери?
- Я люблю ее, - спокойно ответил Локи.
Телепат четко видел - ему не лгут. Пальцы разжались сами собой, но король не отвел взгляда.
- Ты ее не получишь.
- Вы так уверены? - спросил ас.
Вместо ответа Авель резко развернулся и, приняв энергетическую ипостась, улетел прочь…
- Ги!
Принц Странников мгновенно вырвался из воспоминаний, голос Тора всегда был громковат, зато цены ему нет, если кто-то хочет поднять тревогу. Оказалось, громовержец нашел возле бархана… веревку, сплетенную из волос! Гиацинт тотчас в нее вцепился.
- Сестра! Это она отрезала волосы!
Жрец с болью подумал, что Странницам волосы стригут в знак позора, так что же теперь могут подумать… да и мотив не ясен. Все трое кинулись разбирать следы, особенно нетерпеливо побежал к тому месту Локи, но он так ничего и не смог разобрать. Тор – тоже.
Мастер магии закрыл глаза, сжимая веревку в руках. «Анна, где же ты? Анна… любовь моя, ответь. Мне не жить без тебя…»
Ответ по мыслесвязи все-таки пришел… слабый.
Локи сорвался с места, не обращая внимания на то, что уже начиналась жара, и остальные тоже побежали за ним, почуяв неладное; Гиацинт вообще взмыл в небо через пару десятков шагов. Вскоре сверху донесся его крик – братья-асы прибавили ходу.
В оазисе была вода и тень, но лежащие на траве девушки все равно были почти без сознания.
- Анна! – Локи упал на колени рядом со своей принцессой. – Анита! Любимая…
Она приподнял безвольное тело, провел рукой по горячим волосам, нежно целуя Анну в глаза – она тотчас подняла ресницы, слабо улыбнулась, но затем снова обмякла. Тор тем временем подхватил Наташу Романову, которая, помимо перегрева, еще и получила солнечные ожоги.
- Валим отсюда! – отрывисто велел он.
Гиацинт молча кивнул, телепортируя всех в Асгард.
2
Стив услышал во дворе чье-то пение, и понял, что именно этот дуэт его и разбудил. Женщина пела мягким контральто:
- Если рыщут за твоею непокорной головой,
Чтоб петлей худую шею сделать более худой,
Нет надежнее приюта. Скройся в лес – не пропадешь
Если продан ты кому-то с потрохами ни за грош…
Мужской голос подхватил:
- Бедняки и бедолаги, презирая жизнь слуги,
И бездомные бродяги, у кого одни долги,
Все, кто загнан, неприкаян, в этот вольный лес бегут
Потому что здесь хозяин – славный парень Робин Гуд!
Абсурдность подобной ситуации заставила капитана Америку подскочить на кровати, а секунду позже он вскочил с кровати и бросился к распахнутому по случаю жары окну, ибо узнал голоса поющих.
- Клинт! – заорал он. – Ирия!
- Да заткнитесь уже! Понажирались, сволочи! Спать не дают! – заорал кто-то в ответ.
Тут Стив разглядел друзей и чуть не вывалился из окна: поют про Робин Гуда и одеты как ребята из его банды. С ума сойти! Теперь хоть понятно, где их носило все это время… Капитан быстренько впрыгнул в треники и бегом выскочил во двор.
- Стивен, ты секси! – Ирия мгновенно повисла у него на шее.
- Эй, ревновать буду, - Клинт тоже его обнял.
- Кого из нас к кому? – невинно уточнила Ирия.
Все трое расхохотались, за что их тут же отматерили из всех окон.
- Правда, совесть надо иметь, - понизила голос Ирия. – пошли домой…

Саша сидела в кресле у журнального столика и читала при свете торшера какую-то книгу. Рядом вдруг раздались шаги, и мягкий, до боли знакомый и родной голос, произнес:
- Алекс, я так скучал по тебе…
Она вскочила и повисла на шее у Стивена, сумев только сказать милую глупость:
- Ты говоришь по-русски…
- Да, любимая, и я останусь здесь, с тобой, пусть родной мне станет Москва.
3
Римский фонтан де Треви красив всегда, и днем, и ночью, но в ночи здесь хотя бы нет людей, именно это нравилось Ирии больше всего. Нет, больше всего ей нравились сильные руки Клинта, обвивающие талию воительницы.
Сам лучник был буквально на седьмом небе, путешествие было очень увлекательным; только в глубине души засела тревога за еще не вернувшихся друзей. Впрочем, рано или поздно, Странники и их разыщут – мысли эти не укрылись от Агатовой принцессы, но она молчала, не подтверждая, но и не опровергая подобные умозаключения.
- А ты не улетишь домой? – спросил Бартон.
- С чего ты взял?
- Ну,.. мало ли…
В ответ в голове неожиданно прозвучала песня:
- Я хочу быть с тобой,
Я так хочу быть с тобой
И я буду с тобой…
Клинт наклонился, целуя ее в губы.
4
Демиурги знают многое о многих мирах.
Милагрос оперлась на Косу Судьбы, поднимаясь со своего импровизированного трона; складки платья цвета молодой листвы тихо зашуршали от ее шагов. Взяв в пальцы бледно-янтарную длинную прядь, она всмотрелась в нить судьбы, соединенную с кончиком волоса, и кивнула Клото – та стала переплетать несколько ниточек в одну, причем сращивая некоторые из них попарно.
Лахесис внимательно рассматривала выпавший жребий, качая головой, а затем протянула его демиургу, отчего та нахмурилась: не хотелось бы такого. Атропос пока что не стала вносить эту запись.
Демиург мягко погладила нить Локи, на которой красовался тонкий узелок.

@темы: Странники, фанфики, Анна Серебряная, Локи

---

Прообразы

@темы: картинки, Странники

---

Коллекция топоризмов

Гиацинт

Сестра – это лучший друг, от которого невозможно избавиться (Эми Ли)
Можно обмануть весь мир, но не свою сестру (Шарлотта Грей)

Элли

Я мыслю, следовательно, я не замужем (Элизабет Уинстон)
Если муж убежал с вашей лучшей подругой, вам будет ее не хватать (Закон Мерфи)
Если вы обещали красотке жене пристрелить каждого, кто будет флиртовать с ней на пляже, захватите с собой пулемет (NN)

@темы: Странники, Элли Куин, досье

---

Межгалактическая школа - конкурс рисунка

Солистка ВИА "Амфион" Каролина Джонсон.

@темы: картинки

---

Приключения крылатых друзей

Название: Вылазка.
Автор: Элли Куин.
Фэндом: Андрей Белянин, «Моцарт».
Статус: закончен.
Таймлайн: лето 2013 года.
Дисклаймер: прав не имею.

Сильвия опять распевала свою разбойничью песенку, но при этом настолько музыкально, что Гиацинту это даже нравилось.
Они расположились в жутко дорогом венецианском баре на набережной, благо владелец модельного агентства запросто мог себе позволить посидеть в тени за двадцать евро, и ожидали своих ангелов. Адриан и Моцарт еще вчера были в Риме, точнее, в замке Сан Анджело, откуда и был звонок с просьбой передислоцироваться в Венецию из Флоренции. Сам Ги считал, что дешевле было бы схорониться на курорте в Римини, вряд ли вампиры водятся на побережье Адриатического моря.
Из сообщения принц Странников понял, что ребята избавили Италию от довольно сильного вампирского клана, так что тут кровососов больше не будет.
- Наши ангелы великолепны, правда? – спросила Сильвия.
- Ну да, - не покривил душой Ги, - мне до них расти-расти, и не вырасти никогда.
Герцогиня прищцурилась:
- Скромняга ты, только с чего Эль зовет тебя нахаленком?
- Это она меня так любит, - нежно ответил принц, - я же в семье младшенький…
- Но твоя старшая сестра тоже больно уж молода, - заметила девушка.
«Хмм, знала бы ты наш возраст…»
Рыжая черногорская герцогиня, прищурившись, рассматривала принца-жреца, успевая еще и молотить свой заказ – покушать Сильвия любила вкусно и много, но Гиацинта это не раздражало, ему гораздо муторнее было смотреть, как любимая сестра клюет словно птичка или вообще голодает на нервной почве. Голубоглазый красавец невозмутимо поправил свои короткие пряди цвета яркого серебра.
- У меня что-то расстегнуто?
Учитывая, что он был в голубой майке и темно-синих джинсах – любимая одежда – заявление было провокационным, то бишь нахаленок откровенно дразнился.
- Просто никак не пойму, кто ты, ты ведь тоже с крылышками, - она продолжала уписывать мясо.
- Нефилим, - честно ответил Ги, ведь Странники не лгут.
- Кто? – сдвинула брови Сильвия.
- А это ты спроси у Моцарта, - посоветовал паршивец.
Пожав плечами, герцогиня отодвинула тарелку, и Гиацинт махнул рукой официанту – тот прибежал со счетом как борзый конь, улыбаясь во все тридцать два зуба. Принц щедро отсыпал чаевые, борясь с искушением попросить парня потанцевать как Труффальдино – за наличку итальянцы на все способны.
- Щелкнуть тебя с живыми памятниками? – спросил он.
- О, лучше не надо, - сыто мурлыкнула Сильвия, раскрывая зонтик от солнца, - лучше подождем наших ангелов в тени, где не воняет.
От канала и вправду шло такое амбре, что впору заткнуть не только нос, все же город стар и грязен. Принц пожал плечами и согнул руку, чтобы герцогиня преспокойно на нее оперлась.
Они встретились с друзьями где-то через полчаса.
Адриан скупо, но в красках описал драку: мол, половина вампиров так и слетели в Тибр, чтобы представление не устраивать, а то хватило наглости ломиться в замок, прямиком в подземный ход до Ватикана. Моцарт молча кивнул, подтверждая слова боевого друга, хотя это и было совершенно лишним, ведь ангелы не могут врать по определению.
- А теперь обратно в Москву, - подытожил Адриан, обращаясь к Гиацинту.
Жрец-телепортер удовлетворенно кивнул.

Элли и Рита тихо разговаривали, сидя возле кроватки уснувшей Эммы; попутно они разбирали чистое, безупречно выглаженное белье.
- Эля, а почему ты так часто пикируешься с братом?
Странница мудро усмехнулась:
- Он из разряда тех, с кем жить невозможно, но и пристрелить жалко.
- Он очень мил, - Рита слегка покраснела, - тоже на ангела очень похож.
- Ги? На ангела? – искренне поразилась Элли.
Она что, серьезно говорит именно о Гиацинте, который словно заноза в одном месте? Или то, что Моцарт не обратил на Риту именно мужского внимания, заставило ее переключиться на кого-то столь же недосягаемого? Тогда бы уж лучше на Адриана, а то брательник ловелас отменный, может и обидеть ненароком… если за уши не оттаскать. Или она правда заигралась в человека?
Яблоко раздора неожиданно галопом влетело в комнату:
- Сестра, ребята их сделали, это успех! – жрец схватил Элли и закружил по комнате.
От шума проснулась Эмма, недоуменно хлопнула глазками и, сморщив носик, приготовилась уже отомстить, но бдительная Рита подхватила ребенка. Девочка заулыбалась, обхватывая ее за шею:
- Тё…
- Ах ты, маленькая моя, - ворковала Рита, - принцессочка мамина!
Брат наконец соизволил поставить сестру на пол, так как из кухни уже доносился звон посуды, пение Сильвии и приглушенные мужские голоса. Компания решила отпраздновать победу и посоветоваться о том, что следует делать дальше.
Пока шли приготовления, Моцарт вытащил Гиацинта на балкон.
- Ты чего Сильвии наплел? Или…? – он подозрительно прищурился.
- Правду, - ответил принц, - только не говори, что не знал или не почуял.
Боевой ангел скривился:
- Она же твоей сестре наплетет, а ты хотел это скрыть.
- Есть вероятность, что сестра скоро все узнает, так уж лучше от нас…
Итак, парень проверил ось времени и сделал выводы. Плохо дело.
Моцарт внимательно посмотрел сквозь стекло на трех веселых девушек и опустил глаза: глава Серебряного клана Авель полюбил жрицу Абсолюта из Золотого клана – такую правду знает Элли, но то, что до романа с Прекрасной Росси ее отец не был главой клана, ей никто не говорил. Косвенная причина опалы именно девочка, рожденная Странницей, маленькая Странница-нефилим.
Только бы не спровоцировать у Элли комплекс вины, но она, кажется, достаточно взрослая, чтобы все принять правильно; Ги с этой позиции вообще не причем, ведь Авеля женили на Меларе, и его сын рожден уже в законном браке.
Но главе клана и жрице уже не суждено быть вместе…
Трагедия любящих сердец всегда ужасна, хорошо бы таких было как можно меньше, а то мир станет несчастнее.
Ангел молча ушел с балкона, появился на кухне и заглянул в глаза Адриану – боевой друг едва заметно наклонил голову, признавая его правоту (их безмолвный обмен мыслями никто не заметил). Ему еще тяжелее, ведь есть еще одна тайна, которую он открыть, наверное, может, но только к каким последствиям это приведет? Такие вероятности не разглядеть даже стоя на оси времени, пусть даже Элли с Ги на это способны.
Будущее туманно, но надежда остается.

@темы: Странники, фанфики, Элли Куин

---

ВИА "Амфион"

Жизнь порой одни лишь слезы дает,
Только горе принесет сердцу свет
Ведь от слез их наших душ боль уйдет,
Нам от века в том сомнения нет.

Горе пройдет, солнце засияет вновь,
Горе пройдет, к нам опять придет любовь,
Горе пройдет – не забудем мы друзей
Ушедших навсегда
Горе пройдет, жизнь наша продолжается,
Горе пройдет, ты снова улыбаешься,
Горе пройдет, и снова жизни распахнем
Навстречу мы сердца
Горе пройдет…

Друга не забудь, который ушел,
Только вечно ты о нем не скорби
Он хотел, чтоб было все хорошо
Хоть и редко это вслух он говорил…

Томас Джонсон,
в год 2275, после гибели капитана Кира Стара.

@темы: стихи

---

Измерение Йорт

Название: Концерт памяти.
Автор: Элли Куин.
Фэндом: «Стар трек» / «Вавилон 5».
Статус: закончен.
Таймлайн: год 2275 по земному летосчислению.
Дисклаймер: прав не имею.

Каролина Джонсон сидела у зеркала, придирчиво рассматривая свое отражение – в черном мерцающем платье она напоминала исполнительницу фадо, но, на самом деле, концерт предстоял не романтический и не радостный, он был памятным.
С тех пор, как погиб капитан звездолета «Дружба» Кир Стар, произошло еще много таинственных событий, в частности пропала без вести вместе с шаттлом глава космической станции «Фронтир» капитан Элли Куин (говорили, что она была на борту с дочерью Эммой, прелестной девочкой полутора лет, о которой ходили слухи, что ее отец – вулканец). Сразу же после этого события с «Фронтира» стартовала «Эгида» и… тоже пропала, более того – о капитане Джамел с тех самых пор никто не слышал, она не выходила на связь даже с Савалом, мужем Каро, хотя раньше они оба служили на «Арбинаде» под началом Куин, а такая дружба не ломается никогда.
«Что же происходит? – с горечью думала певица, - Отчего на нас свалилось столько горя?» Дядина новая песня как нельзя верно отражала суть происходящего.
Но если прелестная молодая певица просто инстинктивно чувствовала что-то странное, то у командира космической станции «Фронтир» капитана Игоря Мельникова сомнения были гораздо более весомыми: не мог летчик-ас, да еще и бывший боевой пилот – герой Станиславы – так просто погибнуть в результате попадания в истребитель крылатой ракеты. Игорь чувствовал, что Кир жив, а смерть устроили фиктивную (что не трудно, при условии, что его отец генерал Комитета Галактической Безопасности). Однако пока капитан предпочитал помалкивать.
Концерт начался, на сцену вышла Каролина Джонсон и объявила песню-реквием, посвященную памяти героя планеты Станислава Кира Стара. Заиграла нежная музыка, затем вступил чистый женский голос:
- Жизнь порой одни лишь слезы дает,
Только горе принесет сердцу свет
Ведь от слез их наших душ боль уйдет,
Нам от века в том сомнения нет.

Горе пройдет, солнце засияет вновь,
Горе пройдет, к нам опять придет любовь,
Горе пройдет – не забудем мы друзей
Ушедших навсегда
Горе пройдет, жизнь наша продолжается,
Горе пройдет, ты снова улыбаешься,
Горе пройдет, и снова жизни распахнем
Навстречу мы сердца
Горе пройдет…
Зал молча внимал песни, сидящая за одним из столиков штурман «Дружбы» Алиса Ламберт тихо плакала – Игорь знал, что она любит Кира, любит молча и самозабвенно с того самого дня, как капитан впервые ступил на мостик своего корабля, причем любит совершенно бескорыстно и совершенно без ревности. Алиса и не смела мечтать о взаимности, но готова была все отдать за то, чтобы Кир был счастлив.
Мельников вспомнил ироничные искорки в изумрудных глазах своего рыжеволосого друга-телепата, мгновенно похищавшего женские сердца, но бывшего удивительно разборчивым и порядочным человеком, не в пример другому ловеласу из флота Содружества – Джеймсу Кирку, с которым даже у Эльки завязался роман.
Элька… первая ученица, младшая сестренка, чудесное облако любви и оптимизма, согревающее кого угодно… жива ли она? Сердце говорит, что жива, иначе связь оборвалась бы.
Странники ушли навсегда, вот только где искать друзей?
- Друга не забудь, который ушел,
Только вечно ты о нем не скорби
Он хотел, чтоб было все хорошо
Хоть и редко это вслух он говорил…
Песня звенела в ушах, словно ответ на сокровенные мысли, единственно правильный ответ.
- Соболезную вам, Игорь Игоревич, - сказал сидящий за соседним столиком ГЛенн. – Я слышал о вашей дружбе с капитаном Старом.
- Спасибо, - кивнул нарну капитан, - мы были побратимами.
Заместитель умолк, опустив голову.
- Горе пройдет, солнце засияет вновь,
Горе пройдет, к нам опять придет любовь,
Горе пройдет – не забудем мы друзей
Ушедших навсегда
Горе пройдет, жизнь наша продолжается,
Горе пройдет, ты снова улыбаешься,
Горе пройдет, и снова жизни распахнем
Навстречу мы сердца
Горе пройдет…
Древняя клятва Странников «Я найду тебя в любом времени и пространстве» начинала обретать совершенно эзотерический смысл, ведь, если друзья живы и здоровы, то найти их еще можно. Игорь принялся размышлять.
Первая ниточка оборвала – Джамел отбыла.
Вторая, наиболее тонкая ниточка – муж мисс Джонсон Савал, бывший субкомандор «Арбинады», помощник и хороший друг Эльки, с которым Джамел вполне может поддерживать контакт. Этот шанс стоит оставить про запас, не игнорируя ни малейшей возможности.
Третья, наиболее вероятная ниточка – отец Кира, но он ничего не скажет, он «скорбит по любимому сыну».
Не только исчезновение друзей шито белыми нитками, мда…
А что насчет Тайленна, минбарца из касты Воинов, ставшего командиром «Арбинады»? Стоит, пожалуй, и с ним побеседовать тоже, да и написать письмо Ирине – пусть посмотрит по своим каналам. К сожалению, он ничего не знал о том, что под личиной Эллины Джойс скрывается Элли Арчер, прабабка Элли Куин и майор Пространственно-Временного Патруля, присутствующая на станции.
Вышеупомянутая Элли-Элина сидела за столиком рядом с отцом, адмиралом Джонатаном Арчером, бывшим президентом Земли, и недавно «погибшим» адмиралом Кристофером Пайком.
- Навсегда ничего не бывает, - решительно заявила майор.
Адмирал Пайк посмотрел на нее с нескрываемым восхищением: какая женщина!
- Что же мы конкретно здесь делаем? – спросил Джонатан.
- Папа, ты не поверишь, если скажу.
- Зинди или дракхи?
- Молись, чтобы не все сразу.
Патронаж Странников остался в прошлом, теперь приходило владычество Пространственно-Временного Патруля.

@темы: Вавилон 5, Фронтир, фанфики, Стар трек

---

Куин работает фотомоделью...

@темы: картинки, Странники, Элли Куин

---

Патруль в действии

Название: Бессилие аналитиков.
Автор: Элли Куин.
Фэндом: Сергей Лукьяненко / Энн Райс.
Статус: закончен.
Таймлайн: лето 2013 года.
Дисклаймер: прав не имею.

Капитан Наталия Стрельченко действительно была прекрасным аналитиком еще десять лет тому назад, но с годами хватки не потеряла, а как раз наоборот: профессионализм никуда не исчезает. Сейчас она ломала голову над жутким происшествием в клубе «Меггидо», а как следствие, не спала, и старалась понять, кто же еще может оказаться под прицелом у таинственной силы, унесшей жизни ее друзей вампиров.
- Мон дьё, ты же наживешь головную боль!
Принц Проклятых оседлал стул возле нее, появившись как всегда беззвучно.
- Перестань читать мысли без спроса, Лестат, - Ната отодвинула ноутбук, сделала какую-то пометку в блокноте.
Бесполезно. Пока нет данных, можно выдвигать сколько угодно гипотез, но чутье говорило ей, что могут серьезно пострадать крылатые, а этого капитан не хотела. В конце концов, Элька тоже не чужая, а уж эмиссар Странников, коим прелестная дама являлась, должен защищать жизни принца и принцессы, ведь завербовал молодую женщину именно Серебряный клан. Ната задумчиво покрутила на пальце серебряное кольцо в виде знака бесконечности – знака Странников – и посмотрела на вампира в упор.
- Кому на сей раз дорожку перешел?
Блондин резко наклонил голову. В яблочко! Если кто и виноват, так это Лестат, как во времена ее детства, с пробуждением Акаши и гибелью Энкила.
- Сдаюсь, - вампир положил голову на руки. – ты, как всегда, победила. Натали.
Он начал рассказывать.
Логическая цепочка изысканий Лестата тянулась от памятного лета 2005 года, когда Луи обнаружил в Греции двенадцатилетнюю Элли Куин, случайно попавшую во временной провал (эти события Лестат внес тогда в свой дневник). С того самого времени вампиру не давала покоя причина этого странного и нелогичного события, и он начал копать, сгорая от любопытства.
На этом месте рассказа Ната гадливо поморщилась: давно уже известно, от любопытства кошка сдохла! Ей самой сия недостойная эмоция не была свойственна, лишь охотничий азарт исследователя на задании.
Далее Лестат неожиданно сообщил такое. Что она чуть со стула не рухнула:
- Врешь!
- По-твоему, я способен такое придумать? – поинтересовался вампир. – Адриан тогда здорово мне бока намял, и я поклялся не говорить никому о тайне этих прекрасных брата и сестры.
- Но если их отец…
- Не кричи так громко, лучше взгляни сюда, - Лестат щелкнул мышкой по ссылке.
Наталия прилипла к экрану.
Кошмар! Непрошено посвященный всегда тяготиться тайной, но уж что-что, а молчать она умела всегда. Тут главное не допустить принципа «свинья – борову, а боров – всему городу», так что говорить не следует даже Джерри. Любимый муж поймет.
- Выходит, они просто не знали, какой конкретно вампир все разнюхал, - задумчиво произнесла Ната.
Одно загадкой стало меньше – хотели погубить Лестата, а накрыли остальных.
Кто?

Антон Городецкий внимательно смотрел на Джерарда, пытаясь понять, прав патрульный или нет. Если да, что вероятнее всего, ведь его жена редко ошибается, то искать следует Темного м ага, чем уже занят Завулон. На тот случай, если офицеры Патруля все же пошли по ложному следу, нужно проследить за поисками Светлых магов-ренегатов.
Затем он задумался об Арине, ведь бывшая Темная, а ныне Светлая вполне могла придумать нечто такое, что вмиг облегчило бы поиски, но впутывать ее не стоит – бывшая ведьма слишком умна и живо пронюхает о чем не нужно.
Что же остается?
- А что раскопал Лестат, что ему хотели башку оттяпать?
- Это секретная информация. – весомо сказал капитан Патруля. – но я думаю, что информацию хотели выпытать.
Маг крякнул:
- Грязное дело…
- Есть основание полагать, что да. Не лез бы ты, Тоха, дите осиротишь.
- Да, ты и твоя жена – одна сатана, - честно сказал Городецкий.
Мужчины продолжали обсуждать создавшуюся ситуацию, хотя пока мало что было известно.

@темы: Странники, фанфики